Конспекты, рефераты, доклады

Открытие Арктики

Путешествие норвежца Фритьофа Нансена состоялось на рубеже XIX и XX веков и было далеко не первым в ряду многочисленных попыток проникнуть в глубину Центральной Арктики. Сюда и до Нансена и после него на протяжении нескольких веков устремлялись ученые-исследователи, путешественники, купцы, промышленники-зверобои и просто авантюристы. Представители многих наций, движимые различными побуждениями, пробивались в страну вечно дрейфующих льдов, чтобы водрузить над полюсом свой национальный флаг. Ученые искали здесь ключи к познанию многих «секретов» природы. Вряд ли история какой-либо другой части Земли настолько насыщена драматизмом и героическими подвигами, как история завоевания полярной области. И все же дрейф нансеновского «Фрама» поныне составляет одну из наиболее выдающихся страниц этой летописи. Безмерно смелым был сам замысел экспедиции — отдаться в плен дрейфующих льдов, добровольно обречь себя на многие годы жизни на судне, затерявшемся в ледяной пустыне, без малейшей надежды получить откуда-либо помощь в случае, если очередное сжатие уничтожит корабль. И хотя замысел этот основывался на строго обдуманном плане, трудности и опасности дерзкого предприятия отнюдь не стали от этого меньшими. Успех экспедиции Ф. Нансена явился не только победой человеческой смелости, но еще в большей степени разума, научного расчета и предвидения. Нансен и его товарищи уверенно проложили первую колею в высоких арктических широтах. На месте, где предполагалось существование мелкого моря, ими были обнаружены большие глубины океана. Они открыли проникновение в Центральную Арктику мощного потока теплых атлантических вод, установили важные закономерности движения ледяных полей, впервые исследовали законы перемещения воздушных масс над Арктикой, выяснили сезонные изменения климата, приподнимая завесу над «тайнами» Арктики, План этой экспедиции был весьма необычен и вместе с тем гениально прост. Еще в 1884 году профессором Моном была опубликована статья о находке у юго-западных берегов Гренландии предметов экспедиции на «Жаннетте», затонувшей, как известно, в 1881 году к северо-востоку от Новосибирских островов. Обнаружение этих предметов берегов Гренландии Мон объяснил существованием в Полярном бассейне течения, которое идет от Новосибирских островов к Гренландии. Этой статьей Нансен заинтересовался необычайно. Ведь и он сам, плавая на «Викинге», находил неоспоримые доказательства существования этого течения. И у Нансена молнией блеснула мысль: это течение можно использовать для достижения центральной части Арктики! Сразу перед ним предстал план новой экспедиции, по оригинальности и смелости не имевшей равных в истории полярных исследований. Вмерзнуть на судне во льды и предоставить себя полярному течению! «С помощью этого течения проникнуть в ту область, которую тщетно пытались достигнуть все те, кто раньше шел против течения. Если попытаться работать заодно с силами природы, а не против них, то мы найдем вернейший и легчайший способ достичь полюса». Такова была мысль Нансена. Впрочем достижение полюса Нансен не считал обязательным, и во всяком случае не это должно было явиться главной целью экспедиции «Мы отправляемся не для того, чтобы отыскать математическую точку, составляющую северный конец земной оси- достижение этой точки само по себе малоценно, но чтобы произвести наблюдения в обширной неисследованной части земного шара, окружающей полюс»,— писал Нансен. В начале 1890 года, когда план экспедиции на дрейфующем судне окончательно созрел, Нансен доложил его Норвежскому географическому обществу. Норвежский народ тогда уже крепко верил в своего героя, и план Нансена, несмотря на его новизну и смелость, был встречен сочувственно. Нансен сумел возбудить энтузиазм своего народа к задуманному делу. Однако совершенно иное отношение встретил проект Нансена за рубежом. Когда Нансен выступил в 1892 году в Географическом обществе в Лондоне, то против его плана ополчились почти все виднейшие полярные авторитеты. «Чистое безумие», «проект бессмысленного самоубийства»—такова была едино-душная оценка выдвинутого Нансеном плана. В мировой печати появилось более двухсот статей, в самой резкой форме осуждавших проект Нансена. Несмотря на это, на родине решили поддержать Нансена, и экспедиция его вскоре приняла характер большого национального дела. Стортинг ассигновал па экспедицию 200000 крон, а позже еще 80000 крон. Большие суммы поступали также от частных лиц. Для осуществления плана Нансена требовалось, конечно, совершенно особенное судно, ибо обыкновенному кораблю грозила неминуемая опасность быть раздавленным льдом. Нансен полагал, что если придать обводам корабля яйцевидную форму, то судно при сжатии льдов будет выпираться наружу. Постройку корабля Нансен поручил одному из лучших норвежских судостроителей Колину Арчеру. 25 октября 1892 года судно было спущено на воду. Этот первый и решающий этап гениально задуманной экспедиции профессор Г. Ретциус описывает так: «Тысячи людей собрались вокруг верфи Колина Арчера, тысячи вскарабкались на окружающие горы. На подмостки, устроенные около носа корабля, поднимается Фритьоф Нансен с женой. Она подходит к носу корабля, сильным ударом разбивает о пего бутылку с шампанским и говорит громким и ясным голосом: «Фрам имя ему». В ту же минуту на флагштоке взвивается флаг с именем корабля — белые буквы на красном поле. Быстро обрубают все канаты и подпорки, и большое тяжелое судно начинает скользить по наклону сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Минуты, когда «Фрам», приветствуемый салютами орудий и раскатами «ура», спустился на воду, захватили всех своей торжественностью». «Фрам» по-норвежски значит «вперед». Плавание «Фрама» протекало почти в точности так, как это было предусмотрено Нансеном. В июле 1893 года экспедиция покинула Норвегию, а 22 сентября, к северу от Новосибирских островов, в северной широте 78°50' и восточной долготе 133°30' судно пришвартовалось к большой льдине. Отсюда начался небывалый трансарктический дрейф. Как и предполагал Нансен, судно вместе со льдами понесло на северо-запад. Однако скорость дрейфа оказалась очень небольшой, и, кроме того, дрейф происходил значительно южнее, чем рассчитывал Нансен. Наиболее северная точка, достигнутая «Фрамом» во время его дрейфа (15 ноября 1895 года), лежала на широте 85°56'Н (при долготе 66°31'Е). Севернее этой точки после «Фрама» побывало только одно судно — «Седов» в 1938 году. Когда Нансен убедился в том, что судно через полюс или вблизи него не пронесет, ему пришла смелая мысль попытаться достичь полюса по пловучим льдам с помощью собачьих упряжек. В марте 1895 года Нансен в сопровождении Я. Иохансена покинул корабль, который в это время находился на се-верной широте 84°05' и восточной долготе 101°35'. Достигнув параллели 86°14' и поставив этим рекорд, путники были вынуждены повернуть обратно. Через три месяца Нансену и Иохансену удалось добраться до Земли Франца-Иосифа, где они зазимовали в выстроенной из камней хижине. Эта зимовка Нансена, во время которой он вел жизнь настоящего Робинзона, является ярким примером того, как мужество и умение приспособляться к суровым условиям Арктики позволяют человеку выйти победителем даже в исключительно тяжелых обстоятельствах. Летом 1896 года Нансен неожиданно встретился на Земле Франца-Иосифа с английской экспедицией Джексона, на судне которой он и вернулся 13 августа в Барде, пробыв в Арктике три года. Ровно через неделю в Норвегию вернулся и «Фрам», блестяще закончивший свой исторический дрейф. Когда Нансену подали телеграмму с извещением о прибытии «Фрама», он был совершенно потрясен этой радостной вестью. «У меня точно сдавило горло, и я мог только сказать: «Фрам» вернулся. Это было точно волшебная сказка». Возвращение Нансена и «Фрама» вылилось в Норвегии в настоящий национальный праздник. В столице торжества продолжались пять дней подряд. До этого самая северная широта, достигнутая человеком, составляла 83°2-Г. Этот рекорд поставил в 1882 году участник экспедиции Грили лейтенант Локвуд. В научном отношении экспедиция на «Фраме» дала исключительно богатую жатву, впервые раскрыв природу центральной части Арктики, Вместо предполагавшегося мелководного моря или суши Нансен нашел здесь глубокое море, в котором глубины превышают 3000 метров. Промежуточные слои этого моря, на глубине 200—800 метров, оказались заполненными относительно теплой водой, приходящей из Атлантического океана. Поверх этого слоя атлантической воды располагаются холодные полярные воды, двигающиеся в обратном направлении, т. е. с востока на запад. «Фрам» — первый корабль, проникший в глубоководную часть Северного Ледовитого океана,— совершил после Нансена еще два замечательных плавания. В 1898—1902 годах на «Фраме» работала экспедиция Отто Свердрупа в Канадском арктическом архипелаге, а в 1910—1912 годах на этом же судне Руал Амундсен совершил плавание в Антарктику. Этот один из самых удивительных кораблей в мире был, между прочим, первым судном, прошедшим через Панамский канал. В 1935 году «Фрам» установили па берегу в Бюгденесе и над кораблем выстроили дом. Таким образом, этот исторический корабль в настоящее время является музеем, отображающим экспедицию, сделавшую эпоху в истории полярных исследований. Чтобы представить себе, с чем пришлось столкнуться участникам экспедиции можно привести описание Нансеном части дня, когда судно дрейфовало во льдах. «Воскресенье, 6 января. Спокойный день, никаких сжатий не было со вчерашнего вечера. Большинство из нас хорошенько отоспалось сегодня утром. После обеда весь экипаж был занят откапыванием «Фрама» из-под ледяного сугроба. К вечеру мы очистили борт до самых шканцев на корме. Да, основательные массы снега и льда свалились на тент! Они подымаются выше вторых выблинков на фоквантах; и на целых 2 метра выше борта. Непостижимо прямо, как только выдержал наш тент! После обеда Скотт-Хансен произвел определение меридиональной высоты, которое показало 83°34' северной широты. Ура! Отлично движемся на север; с понедельника продвинулись на 13'. Теперь превзойдена и самая северная широта, достигнутая когда-либо человеком. Часов в 8 вечера, когда мы уже думали, что испытание кончилось, поднялся снова грохот пуще прежнего. Я выбежал наверх. Лед и снег обрушивались через борта в средней части судна на парусиновый тент. Ветер, поднявшийся вместе со мной, схватил лопату, выбежал из-под тента на переднюю часть шканцев, вскочил на ледяной холм и начал усердно разгребать лед. Я поспешил за ним, чтобы посмотреть, как обстоит дело. И увидел худшее, чем хотелось бы. С таким врагом бесполезно бороться лопатой. Я отозвал Педера, сказав ему, что лучше заняться переноской вещей на лед. Не успел я прокричать ему это, как лед обрушился с новой силой. — Подхватил меня с лопатой вместе, да как швырнет к черту,— рассказывал потом Педер, захлебываясь смехом. Я бросился назад на палубу и по пути встретил бежавшего с лопатой Мугсть. Его я тоже отослал обратно. Когда я бежал под тентом, направляясь к трапу, было видно, что тент сильно прогнулся под тяжестью обвалившегося .на него льда. Борта и обшивка шканцев трещали так, что можно было ожидать — вот-вот лед проломит их и завалит трап — вход в каюты. Спустившись вниз, я крикнул, чтобы все поднялись на палубу, но предупредил, чтобы никто не выходил через люк левого борта, а направился через навигационную рубку и по правому борту. Сначала нужно было вынести все мешки из кают-компании, а затем уже те, что лежали на палубе. Я, собственно, опасался, что если не закрыть дверь левого борта, то лед, пробив релинг и тент, обрушится на палубу, завалит и дверь, и трап, забьет весь коридор и запрет нас, как мышей в мышеловке. Правда, на такой случай оставался еще выход через машинное отделение, но он был слишком узок, чтобы протискиваться по нему с тяжелыми мешками, да и неизвестно было, долго ли и этот путь будет открыт, если лед поведет на нас серьезную атаку. Я снова кинулся наверх, чтобы выпустить собак, запертых в «Кэстль-Гардене» — загородке на палубе вдоль левого борта. Они жалобно выли под страшной крышей; навалившиеся сверху массы снега и льда ежеминутно грозили прорвать парусину, и тогда бедняги были бы погребены навеки. Я сшиб ножом запор, распахнул дверь, и большая часть собак со всех ног бросилась по штормтрапу па правый борт. Тем временем люди перетаскивали мешки. Их не приходилось просить поторапливаться; об этом им напоминал лед, с такой силой напиравший на бока «Фрама», что казалось: разнесет его сейчас в щепы. В довершение всего штурман впопыхах погасил лампу, и великая суматоха шла в непроглядной тьме. Мне пришлось еще раз спуститься вниз, чтобы обуться как следует; мои лопарские каньги сохли в камбузе. Когда я спустился, напор льдов достиг наивысшего предела; балки шканцев над головой трещали так, что казалось: еще минута, и все обрушится на мою голову. Скоро мешки из каюткомпапии, из кают и с палубы были перенесены на лед, и мы принялись отвозить их подальше. Лед у стен судна трещал и грохотал с такой силой, что мы едва могли расслышать собственный голос. Но работа шла быстро и энергично, вскоре все вещи были сложены в безопасном месте. Пока мы перетаскивали и передавали мешки из рук в руки, сжатие прекратилось и все затихло. Но что за зрелище представлял «Фрам»! Левый борт его был совершенно погребен под громадным сугробом снега, из-под которого выглядывал один лишь тент. Если б моторная шлюпка висела на месте, где она находилась часа два назад, ее постигла бы неприятная участь, так как шлюпбалки были теперь целиком засыпаны льдом и снегом. Чудеса с этой шлюпкой, да и только; с ней ничего не могли поделать ни огонь, ни вода, а теперь и лед оказался против нее бессильным, и она лежит себе спокойно на льду килем вверх. До сихпор она перенесла бурную, полную постоянных невзгод жизнь; любопытно, что еще случится с ней в будущем.»

Используются технологии uCoz