Ураганы
Город Галвестон расположен на юге американского штата Техас. Как и прочие города на берегу Мексиканского залива, он не раз подвергался ударам жестоких штормовых ветров, но ураган, который, обрушился на эти места в 1900 году, своею свирепостью превзошел все предыдущие.
Единственным, кто в Галвестоне получил сообщение о приближении шторма, был Айзек Кляйн, старший синоптик бюро погоды этого города. Первая телеграмма из метеоцентра в Вашингтоне поступила к нему во вторник 4 сентября 1900 года, в 4 часа дня. Там говорилось всего лишь о том, что на север через Кубу движется циклон.
Погода на побережье стояла прекрасная. В начале сентября она здесь всегда такая. В глубинных районах штата царил удушающий зной, и многие съезжались оттуда в Галвестон, чтобы на берегу Мексиканского залива спастись от летней жары. К тому же за последние полстолетия Галвестон сильно разросся, стал четвертым по величине городом штата, крупным морским портом, и это тоже влекло сюда отдыхающих.
Второй метеорологический бюллетень пришел в бюро Кляйна в среду, 5 сентября, в 11 часов 20 минут. Сообщалось, что шторм приближается к городу Ки-Уэст в штате Флорида. Всем судам предписывалось укрыться в гавани. Четверг не принес никаких важных известий, но в пятницу Кляйн отметил, что давление заметно падает. Когда ветер усилился, он поднялся на крышу зданий, где размещалось бюро погоды, и вывесил флажки штормового предупреждения.
В ночь с пятницы на субботу ветер продолжал крепчать, и ранним утром Айзеку Кляйну стало ясно, что на город надвигается ураган. Выйдя на улицу, он обнаружил, что земля вокруг дома покрыта слоем воды толщиной в несколько дюймов. А ведь эта часть города находилась на высоте более полутора метров над уровнем моря. Кляйн понял, что на Галвестон нахлынула штормовая волна, превосходящая эту высоту, и жителям прибрежных кварталов угрожает опасность. Он сел в двуколку и поехал к набережной: если кто-то из живущих там людей еще не догадался перебраться на более высокое место, то надо предупредить их о надвигающейся беде.
К его ужасу, уходить оттуда не спешил никто. Более того, здесь сгрудились толпы зевак, пришедших из верхней части города, чтобы полюбоваться громадными волнами, заливавшими берег. Кляйн хлестнул лошадь и помчался вдоль набережной, останавливаясь лишь ради того, чтобы прокричать встреченным группам людей слова предупреждения об опасности. Он убеждал их уходить в более возвышенные районы. Кляйн знал, что самая высокая точка Галвестона находится на высоте менее пяти метров над уровнем моря, но был убежден, что каждый лишний фут увеличит шансы людей на спасение, когда приливная волна, нагнетаемая ураганом, навалится на город.
Несясь в двуколке вдоль берега, он понимал, что исполняет свой долг, и испытывал от этого удовлетворение, но оно смешивалось с чувством горечи, ибо далеко не все люди внимали его словам. Одни, осознав приближение опасности, садились в повозки и мчались к центру города, зато другие смеялись ему в лицо. Они говорили, что он накаркает беду, или грубо отвечали: дескать, не мути воду и не мешай наслаждаться свежим ветром и зрелищем морских волн.
Ближе к полудню Айзек Кляйн осознал, что больше ничего не сможет сделать. Свою единственную лошадь он совсем загнал, а сам охрип, пытаясь перекричать шум ветра. Пришлось вернуться в бюро. Там он увидел, что столбик ртути в барометре упал до 740 миллиметров и опускается ниже этой угрожающей отметки. А с берега сообщали, что вода поднимается со скоростью сорок сантиметров в час.
Джозеф, младший брат Айзека, работал в том же бюро погоды. Айзек составил краткую телеграмму для своего вашингтонского начальства и отправил брата с нею на телеграф. Он сообщал, что на Галвестон надвигается жестокий ураган, и просил все федеральные и техасские учреждения быть готовыми немедленно прийти на помощь. Джозеф сунул телеграмму в карман и пошел в контору почтовой компании «Вестерн Юнион». Телеграфист сидел на месте, но телеграфный аппарат был мертв. То ли ветром повалило телеграфный столб, то ли рухнувшее дерево оборвало провода линии.
Выйдя из здания почты, Джозеф Кляйн посмотрел в сторону своего бюро. Всего лишь несколько минут назад, когда он направлялся на телеграф, возле бюро погоды толпились десятки людей, ожидающих информации. Теперь их там были сотни. Народу все прибывало и прибывало. Джозеф знал, что Айзек повторяет им одни и те же слова: «Все, что нам известно, это то,| что к городу приближается ураган. Вода быстро поднимается. Вы должны увести свои семьи в самые высокие районы города и обязательно укрыться в каком-нибудь помещении. Лучше плохое укрытие, чем вовсе никакого». А что еще мог он им сказать?
Джозеф перевел взгляд на контору телефонной связи на другом конце улицы. Он подумал, что если телеграфные провода порваны, то и телефон не действует, но все же пошел в контору, преодолевая мощные порывы встречного ветра и заслоняясь рукой от несомых ветром песчинок, которые, как сотни иголок, впивались в лицо. В конторе Джозеф снял трубку телефонного аппарата, висящего на стене, и несколько раз энергично повернул ручку. Каким-то чудом линия оказалась в исправности, и вскоре телефонист соединил его с бюро погоды Хьюстона, столицы Техаса. Джозеф Кляйн в нескольких словах передал туда, что в Галвестоне наводнение, и попросил как можно скорее направить помощь городу, терпящему бедствие. Он не пытался рассказать вес подробно, да и времени на это у пего не было.
Должно быть, тот короткий разговор был последним контактом прежнего Галвестона с внешним миром. Через минуту ураган оборвал телефонные провода.
После полудня положение в городе, казалось, стало совсем скверным. Но самое страшное было еще впереди. Большую часть времени братья Кляйн находились у себя в бюро. Около пяти часов дня столбик барометра упал ниже 730 миллиметров. На крыше стрелка анемометра показала скорость ветра более 180 километров в час. После этого прибор сорвало с крыши. Тогда братья вышли на улицу и, борясь с бешеным встречным ветром, двинулись к дому Айзека.
К тому времени весь Галвестон пришел в движение. Толпы людей, жмущихся друг к другу, как овцы в стаде, напуганном приближением бури, пробирались к центру города. Другие прокладывали себе дорогу в одиночку. Здесь муж и жена вели многочисленный выводок своих детей, там ковылял старик, опираясь на бамбуковую палку. Люди шли по двое, по трое, шатаясь и спотыкаясь. Иные пробовали бежать и беспомощно взмахивали руками, как чайки па берегу машут крыльями, пытаясь взлететь. Были и те, что, не считаясь ни с какими трудностями, упрямо волокли какую-нибудь вещь, представляющую для них особую ценность.
Темнота сгущалась. Волны и ветер в ней казались особенно страшными. Скорость ветра порой приближалась к двумстам километрам в час, и его порывы способны сбить с ног самого крепкого. Вот какой молодой человек весом в две сотни фунтов с трудом продвигается по улице, цепляясь за стены домов. Этот богатырь повернул за угол и вдруг, будто получив встречный удар кулаком в лицо, шатнулся назад, перевернулся пару раз и повалился в морские волны, хлынувшие на улицу. Его завертело, как бревно в водовороте, и он исчез в грязной пене.
Тех, кто избежал ударов ветра, подстерегала другая опасность. Пятнадцатью годами ранее, после пожара, спалившего в городе почти все здания, крытые деревянной дранкой, местные власти распорядились делать крыши у новых домов только из шиферных плиток. И теперь ураган поднял в воздух тысячи этих каменных лезвий. Ветер швырял их с огромной силой, калеча людей.
К восьми часам вечера улицы нижней части города покрыл слой воды глубиной от тридцати сантиметров до полуметра. У пароходов, стоявших в гавани, были порваны причальные канаты и якорные цепи, и они стали беспомощными игрушками ветра и волн. Вспышки молний освещали огромные океанские суда среди плавающих домов, которые захлестывались гигантскими волнами.
Наконец Айзек Кляйн добрался до своего дома, на террасе которого сгрудились десятки людей, распряг лошадь и, по пояс в воде, побрел к крыльцу, чтобы впустить соседей внутрь. А около половины восьмого утра он стоял у двери, вглядываясь во мрак, пронизанный воем ветра. К тому времени вода уже залила пол, доходя до щиколоток. И вдруг со стороны моря поднялся водяной вал. Кляйн даже не успел отпрянуть. Вода захлестнула его чуть ли не по самые плечи. Он понял, что это штормовая волна, которая поднялась метров на шесть выше обычной высоты прилива. Дом затрясся от мощного удара. Это в его стены врезались массы обломков и целые здания, сорванные с фундамента. Все произошло в считанные минуты. Удары, вначале редкие, участились, стены треснули, и дом рухнул в бурлящие волны.
Джозеф Кляйн взял на себя заботу о двух старших дочерях брата. Сам Айзек пытался спасти жену и младшую дочь. Способ остаться в живых был только один: цепляться за какой-нибудь плавающий предмет. Айзек Кляйн с женой забрались на стену собственного дома, превратившуюся в плот, и волны понесли их в темноту. Оба крепко держали своего ребенка.
При вспышках молний глазам представало жуткое зрелище. Везде творилось одно и то же. Кто-то цеплялся за балку или бревно, десятки людей висели на несущейся по волнам стене рухнувшего дома или на куске полового настила — последней их надежде на спасение. Огромные деревья, вырванные с корнем, то и дело ударяли в плоты, и тогда люди с воплями падали в бурные волны. Среди этого воющего безумия Кляйн с трудом удерживался на скользком плоту, прижимая к себе жену и дочку.
Внезапно проплывающее бревно налетело на них и сбило жену Кляйна в воду. Оно задело и самого Айзека, оглушив его. Очнувшись, он обнаружил, что по-прежнему лежит на скользком плоту, сжимая дочку в объятиях. Весь остаток кошмарной ночи он прижимал ребенка к себе и был в ужасе, думая, что ветер уносит их в Мексиканский залив. Но судьбе было угодно прибить их плот к тому возвышенному месту в центральной части Галвестона, на которое Кляйн несколько часов назад указывал горожанам, советуя искать там убежища. Туда же пристал плот с Джозефом и двумя старшими дочерьми. Потом оказалось, что и бездыханное тело жены Айзека плыло вровень с ними — под досками плота, на котором спасались ее муж и дочь.
Незадолго до полуночи уровень воды в городе начал спадать. Ее уход был еще более стремительным, чем нашествие приливной волны. В некоторых местах вода неслась со скоростью горной реки, вызывая разрушения еще более чудовищные, чем во время своего наступления. Через некоторое время в докладе, составленном для бюро погоды, Айзек Кляйн напишет: «Зрелище, открывшееся перед глазами в воскресенье 9 сентября 1900 года, — одно из самых ужасающих, которое когда-либо видел цивилизованный мир».
Повсюду царила смерть, везде лежали мертвые лошади, коровы, собаки и люди. Руины того, что было городом, торчали из толстого, зловонного слоя грязи и слизи. У выживших был вид довольно жалкий. Человек с изможденным лицом и ввалившимися глазами брел по бывшей улице, пытаясь отыскать жену и ребенка, но уже зная, что эти попытки тщетны. Женщина с мертвым младенцем на руках бесцельно бродила вокруг, ища мужа. Заплаканные старики и дети искали своих близких.
Иногда в экстремальных ситуациях люди делают странные вещи. Когда шторм ушел, на крыше одного из уцелевших домов заметили ребенка. Оказалось, что кто-то просадил одно из запястий малыша огромным гвоздем, прибив его к кипарисовому покрытию крыши. Не иначе, какой-то отчаявшийся родитель, теряя силы, решил таким образом спасти жизнь своему чаду. Да, этот способ был жестоким, но ребенок действительно остался жив.
В ту ночь страдания людей были ужасны, но на этом тяжелые испытания не закончились. Половину города ураган уничтожил. То, что осталось, было полуразрушено. Развести огонь, приготовить еду, найти воду для утоления жажды — все это оказывалось невозможным. Вдобавок в городе объявились шайки мародеров. Они обшаривали развалины, грабили и мертвых, и живых, забирая деньги, ценности и продовольствие, не брезгуя ни кольцом на пальце мертвой женщины, ни тощим бумажником больного старика.
Через несколько дней из внешнего мира пришла всевозможная помощь, включая подразделения национальной гвардии и военно-полевой трибунал. Сотни мародеров были расстреляны на месте или взяты под ст
ражу. Но еще важнее было как можно быстрее избавить город от тел погибших, чье разложение могло привести к эпидемиям. Для этого в Галвестон были направлены отряды рабочих. Они стали очищать улицы. Наконец скорбный труд был завершен, и власти занялись подсчетом потерь, однако установить число погибших оказалось невозможным. Некоторые семьи исчезли бесследно, а во многих случаях от них остались лишь маленькие дети, которые могли вспомнить разве что имя отца или матери. Еще трудней было выяснить, сколько людей пропало без вести из числа приехавших в Галвестон на отдых. Цифры потерь росли. Сперва предполагалось, что всего погибло пять тысяч человек. Потом это число выросло до шести тысяч. Но те, кто внимательней изучил обстоятельства трагедии, утверждают, что жертв было значительно больше, чем заявлялось в официальных сообщениях.
Некоторые жители Галвестона, удрученные видом разрушений, говорили, что ураганов они уже повидали достаточно. Собрав пожитки — если таковые еще оставались — они навсегда покидали город и побережье. Решившие не уезжать взялись за дело, которое казалось невыполнимым. Они начали восстанавливать Галвестон. Предстояло разобрать обломки зданий, расчистить заваленные улицы, построить хоть какое-то жилье, наладить торговлю и деловую жизнь. Однако людям не давал покоя тревожный вопрос: «Когда нагрянет новый ураган?» Ответ был один: «Рано или поздно». Надо было что-то сделать, чтобы защититься от ураганов. Муниципальные чиновники, которым приходилось устраивать свои заседания под открытым небом, прислушались к голосу избирателей. Они объявили, что если Галвестон не хочет снова стать мертвым городом, он должен отгородиться от вод залива. По примеру Голландии, отделившейся от моря дамбами, местные власти вознамерились возвести вокруг Галвестона прочную стену, которая не дала бы ни одному урагану разрушить город. Но приморский город не может просто спрятаться за огромной стеной, будто присев на корточки. Поэтому было решено, что вместе с дамбой поднимется и весь Галвестон.
Галвестонская защитная стена стала самым грандиозным инженерным проектом Соединенных Штатов того времени. Ее фундамент был заложен через год с небольшим после трагических событий, и к 1904 году большая часть стены уже стояла. У основания ее ширина составляла около пяти метров, а со стороны залива стену прикрывал восьмиметровый вал из камней. Однако это было еще не все. Предстояло поднять и все здания в городе, чтобы их основания находились наравне с гребнем защитной дамбы, то есть на высоте около пяти с половиной метров над уровнем моря. Иными словами, ближе к городскому центру дома должны были подняться на три метра, а в прибрежных районах — еще выше.
Люди и лошади истекали потом. Оси телег порой не выдерживали и ломались под грузом многих тонн песка, привезенного, чтобы заложить его под строящиеся здания. Но этот тяжкий труд был не напрасен. Когда работы завершились, над водами Мексиканского залива возвышался совершенно новый Галвестон. Свой вклад внесли и федеральные власти. Гигантское строительство произвело столь внушительное впечатление, что правительство США выделило несколько миллионов долларов на то, чтобы удлинить защитную стену, а по ее гребню провести шоссе.
С тех пор ветры ураганной силы много раз обрушивались на Галвестон, однако мощная стена предотвращала серьезные разрушения.
Смерчи
В наше время радисты самолетов или судов, попавших в беду, кричат в трубку радиотелефона: «Мэйдэй!» Это международный сигнал бедствия. Он происходит от французского выражения «помогите мне», но его часто принимают за английское слово, которое означает «майский день». Недоразумение породило версию, что сигнал появился в Соединенных Штатах Америки, где в мае свирепствуют смерчи.
Хотя такая версия ошибочна, выглядит она довольно правдоподобно. Действительно, в степных районах Северной Америки этот месяц отличается буйством смерчей, называемых также «торнадо». Кто читал сказку «Волшебник Изумрудного города», наверняка помнит, как смерч поднял в воздух домик с девочкой Элли и унес его из Канзаса в сказочную страну. И эти воздушные вихри на самом деле способны проделать нечто похожее. Но, к сожалению, переносят они не в страну сказок. Смерчи уносят людей из жизни.
Считается, что одно из самых точных описаний вызываемых ими бедствий составил метеоролог Джон Файнли — сержант сигнального корпуса США. Он прошел по свежим следам смерчей, которые пронеслись над штатом Канзас 29 и 30 мая 1879 года. Перескажем некоторые фрагменты его отчета:
В те дни над канзасской прерией сгустилась громадная грозовая туча, породившая десяток смерчей. Самые бешеные из них возникли 30 мая близ городка Рэндолф. Там в 4 часа дня над землей нависли два черных облака. Они столкнулись, слились воедино и сразу стали вращаться с безумной скоростью, плюясь дождем и градом. Уже через четверть часа из этой зловещей тучи к земле опустилась воронка, похожая на гигантский слоновий хобот. Он вращался, изгибался и засасывал в себя все и вся. Потом рядом появился второй хобот, несколько меньших размеров, но вида такого же устрашающего.
Оба они двинулись к Рэндолфу, выдирая из земли траву и кусты и оставляя после себя широкую полосу мертвой, голой земли. С нескольких фермерских домиков, оказавшихся на пути смерчей, были сорваны крыши. Сараи и курятники засасывались в воронки и уносились в небо или превращались в россыпь ломаных досок.
Но то была лишь разминка.
Хоботы врезались в густой лес и с воем и грохотом, похожим на гул множества поездов, стали крутить вековые деревья. Они ломали толстые стволы или скручивали их в подобие жгутов. Проломив в лесу просеку шириной в сотню метров, смерчи атаковали здания на городской окраине. От новой каменной церкви осталась груда развалин. Та же участь постигла каменную ригу внушительных размеров. Рядом стоял большой двухэтажный особняк, сложенный из стокилограммовых камней. Их потом нашли далеко от этого дома, а сам он уменьшился на целый этаж.
Жители Рондолфа уже готовились бежать прочь, однако гроза миновала. На этот раз дьявольские воронки не нарушили традицию смерчей обходить более-менее крупные населенные пункты. Ведь в городах, где сжигается много топлива, а вдоль улиц идут воздушные потоки, создается как бы собственная атмосфера. Она не всегда по душе смерчам. Так или иначе, хоботы прошли мимо Рэндолфа, а потом слились воедино и с удвоенной яростью набросились на людские жилища вне его пределов.
Из новой каменной школы ученики убежали перед самым приближением смерча. Оказалось — вовремя. Крышу здания снесло прочь, а одна из стен обрушилась вовнутрь, размозжив парты. Трое школьников укрылись в большом каменном доме, стоявшем неподалеку. Здесь жила большая семья — хозяин с женой и семеро их детей. Отец семейства был в страшной тревоге, однако надеялся то ли на прочность своего дома, то ли на чудо. Его жена крепко прижимала к себе младенца, чтобы защитить в случае опасности. И тут свет внезапно померк. Всех закружило в налетевшем вихре.
Он бушевал какие-то мгновения. Потом грохот утих. Люди ощутили, что лежат на земле. Открыв глаза, они увидели над собой небо, а вокруг — голые стволы деревьев, которые в одночасье лишились ветвей и коры. Дом исчез. Его хозяин стонал от тяжелых ранений. Мать семейства держала в руках мертвого ребенка. Маленькая дочь хозяев лежала с разбитой головой. Одежда на людях была изодрана в лоскутья, и ее обрывки потом находили на ветках деревьев в двух километрах отсюда.
А черный хобот смерча продолжал свое черное дело. Деревья на своем пути он изломал или вырвал из земли вместе с корнями, разрушил еще несколько домов, а их жильцов убил или искалечил.
Один фермер в это время сидел в своем небольшом домике, даже не подозревая, что творится снаружи. Вдруг наступила тьма, пронизанная ужасающим воем. Хозяин удивился, открыл дверь, шагнул за порог и... свалился с десятиметровой высоты, получив при том тяжелые травмы. Ведь домик висел над землей, поднятый смерчем. Другой дом — солидный, построенный из толстых, массивных бревен — был поднят вместе со всем семейством из тринадцати человек и огромной каменной печью. В воздухе он разлетелся вдребезги, но люди, бывшие в нем, каким-то чудом остались живы.
Однако это было счастливым исключением. Вскоре смерч принялся истреблять целые семьи. Он двинулся вдоль ручья. Там, на прибрежной лужайке, стоял дощатый домик фермера, которого звали Бакмастер. Домик исчез в мгновение ока, а его обитатели оказались разбросаны в разные стороны. Большой дом, находившийся неподалеку, также разрушило, но люди там укрылись в погребе и уцелели. Задолго до этого они настойчиво убеждали своего соседа вырыть такой же погреб-убежище. Но Бакмастер только недавно переехал в эти места. Он не знал злобного нрава здешних смерчей, а потому не прислушался к дружеским советам. И вот, выбравшись из погреба, соседи нашли его лежащим на земле, тяжело раненного. Голые, грязные, мертвые тела его жены и четырех дочерей обнаружили на расстоянии от ста пятидесяти до двухсот метров от дома.
Через некоторое время смерч достиг маленького, спокойного городка Ирвинг. Несколько одноэтажных домов, стоявших у него на пути, разнесло в щепки. Та же участь постигла новый, большой, двухэтажный дом капитана Армстронга, Все вещи, бывшие е тех домах, оказались изломаны или разбиты, железные прутья громоотводов — скручены, как веревки, а обломки стен, мебели и домашней утвари унесены на расстояние до километра и более. Одна из семей, состоявшая из шести человек, погибла полностью — людей подняло в воздух и расшибло о землю.
Другой дом смерч подхватил, перенес по воздуху на расстояние 35 метров и затем разорвал на мелкие части. Однако, будто насытившись предыдущим убийством, семью из пяти человек он оставил в живых, хотя и расшвырял людей на сотню метров в разные стороны.
За разрушенными домами протекала довольно широкая, но неглубокая река под названием Большая Голубая. Перейти через нее смерч не смог, наткнувшись на противоположный высокий берег, и двинулся вдоль по реке, всасывая в себя воду. На пути попался арочный мост 75-метровой длины. Он мгновенно был сорван с каменных опор, а железные конструкции моста — скомканы в плотный комок, как соломинки в мощной ладони.
После ухода смерча на городок обрушился ливень с ураганным ветром, сбивающим с ног. Потом ветер угомонился, и сквозь быстро ползущие темные тучи проглянуло солнце. Так продолжалось минут сорок, после чего на горизонте появилось черное облако. Люди с ужасом наблюдали, как оно быстро надвигается на город, обращаясь в зловещий темный столб шириной километра в два и высотой под самое небо. То был второй смерч, уничтожающий все, что не успел погубить первый.
Маленькие дощатые домики и более крепкие бревенчатые строения разлетались на части, взмывали в воздух и затем обрушивались вниз россыпью досок и бревен. Был разрушен элеватор у железной дороги. Тяжело нагруженные вагоны смерч приподнял, развернул в разные стороны и бросил на землю. От здания школы высотой в 15 метров он оставил груду камней, от церкви — полуразрушенную стену. Колокольню, стоявшую возле церкви, смерч обхватил своим хоботом и повернул так, как выкручивают мокрую тряпку. Колокольня устояла, но по ней пролегла огромная трещина, а двери заклинило из-за смещения стен. К счастью, укрывшиеся там люди не пострадали. Но в другие места города смерч опять принес смерть.
Выйдя из города, он вскоре ослаб, потускнел и превратился в несколько облаков. Тем временем первый смерч проделал долгий путь по степи. Наконец и его мощь иссякла. Однако перед тем как исчезнуть, он успел причинить множество бед тамошним фермерам.
Всего Ирвингский смерч прошел 150 километров, оставив после себя полосу сплошных разрушений и повальных несчастий. Десятки людей погибли, тысячи лишились крова, многие были разорены. Остатки вещей, принадлежавших жителям уничтоженных домов, потом находили на расстоянии нескольких миль от места бедствия.
Испуганные и изумленные люди рассказывали невероятные истории о злобных фокусах, проделанных черными хоботами. Например, о том, как в Ирвинге смерч подхватил корову, перенес через ближайший лесок и поставил на землю. Или как на одной из разрушенных птицеферм он ощипал всех цыплят до последнего перышка. Их голые трупики смерч разбросал по степному пространству, а те цыплята, что остались живы, бегали голышом. Еще говорили, что за черным хоботом кое-где приходила гроза с градом. Градины были такими огромными, что могли изувечить или убить человека. Эти рассказы оказались правдой.
В местах, на которые обрушились прочие смерчи, возникшие в те два трагических дня, происходили события не менее страшные. Один из смерчей прошел 70 километров, оставив на своем пути десятки убитых и раненых. Этот хобот пересек реку, высасывая из нее воду и донный ил, так, что речное дно обнажилось, а сам он превратился в гигантскую воющую массу крутящейся жидкой грязи. Она стремительно приближалась к процветающей фермерской деревушке.
Фермер Крон со своим семейством был дома, когда послышался отдаленный гул. Этот звук нарастал, превращаясь в грохот, предупреждающий о приближении чего-то ужасного. Встревоженный Крон вышел наружу и увидел, что на деревню надвигается чудовищный черный столб. Фермер кинулся назад, чтобы предупредить людей, находящихся в доме. «Смерч идет! Бежим скорее отсюда!»— кричал он.
Все бросились наутек, но хобот смерча настиг беглецов. Во тьме и безумном грохоте замелькали обломки дома и огромного амбара, стоявшего рядом. Люди, свиньи, коровы и даже телега, запряженная двумя лошадьми, вращались в воздухе. Предметы, поднятые вихрем, разрывались на части. Толстенную железную ось, отломанную от телеги, скрутило в петлю. Столбы ограды воздушный вихрь выдернул из земли и превратил изгородь в огромный ком из бревен и колючей проволоки.
Смерч прошелся по деревушке и отправился дальше, оставив на ее месте голое пространство, залитое вязкой грязью. Это черное болото, из которого повсюду торчали изломанные бревна, шевелилось и исходило стоном и воплями. В нем беспомощно копошились раненые люди и домашние животные, пытаясь подняться на ноги.
Сосед, прибежавший в дом Крона, чтобы укрыться от смерча, был мертв. Другого соседа убило летящими обломками. Семья Крона тоже понесла жестокие потери. Его сына унесло вихрем в поле. Там и нашли бездыханное тело, облепленное грязью. Но особенно страшной была смерть одной из дочерей фермера. Смерч пронес ее по воздуху двести метров и бросил на забор из колючей проволоки.
Другая дочь осталась жива, но в ногу ей вонзилась доска. Она нанесла огромную, рваную, грязную рану. Крон, которого вихрь несколько раз ударил о землю, получил тяжелые травмы. Прочие члены семьи тоже были ранены. Да и как тут было уйти невредимым? Сам воздух, сжатый и закрученный в губительном вихре, бил человека, как каменным кулаком, иногда обращая его тело в сплошной черный синяк.
Боль от ран и потерь отягощалась безысходностью. Разорение было полное. Погибло все имущество, нажитое людьми за долгие годы труда. От домов и других построек не осталось даже напоминания. Хозяйственный инвентарь и машины изломало на куски. Свиней смерч убил. Одна из лошадей бесследно исчезла. Остальные были мертвы или искалечены так, что их пришлось пристрелить. Адский хобот не пощадил даже кота. Тело бедного животного потом случайно обнаружили в километре от разоренного селения. И вообще, смерч обобрал людей буквально до нитки, превратив их одежду в грязное изодранное тряпье, а то и сорвав ее начисто. Волосы и те приходилось срезать под корень, ибо смыть с них липкую грязь, не было никакой возможности.
Вот таким оказался майский день в американском штате Канзас. «Мэйдэй — помогите мне!»— будто кричало все живое. Но надеяться приходилось только на себя. И тем, кто не успел спрятаться от налетевшего смерча в погребах-убежищах, удавалось спастись только чудом.