Сели
Сели - это водяные потоки, которые несутся с гор, смешиваясь по по пути с землей и камнями обращаясь в бешеные лавины грязи. Их мощь столь огромна, что они способны сдвигать с места огромные скалы.
Сели всегда были бичом горных районов и ближних предгорий во всех странах, внушая их жителям суеверный страх. Люди называли сели происками колдунов, злобной шалостью горных духов, проклятием богов и карой Господней. Они знали: землетрясения, извержение вулкана, ливни в горах или просто летнее таяние горных снегов означают, что с минуты на минуту с гор пойдет грязевой поток. Он будет нестись со скоростью табуна взбесившихся лошадей и безжалостно уничтожит все, что окажется на его пути - поля, пастбища, деревни и целые города.
В августе1910 года гигантская грязевая лавина обрушилась на азербайджанское селение Баш - Гейнюк. Все 130 его домов были разрушены и вместе с жившими там людьми погребены под слоем принесенных грязью камней. Погибло около четырехсот человек.
В 1946 году жертвой селя стал кишлак Такоб в Тджикестане. В том же году селевой поток навалился на окраине Еревана, столицы Армении, уничтожив почти полторы тысячи домов.
На Земле подобное повторяется регулярно, чуть ли не каждый год, то с меньшим, то с большим числом разрушений и количеством жертв. И чуть ли не каждый год ударами мощных селей подвергаются ближние и дальние окрестности Алма-Ата, бывшей столицей Казахстана.
В начале двадцатого века Алма-Ата была небольшим, но довольно значительным городом. Он раскинулся у самого подножия гор Заилийского Алату-там, где живописное ущелье Медео выходит в красивую, плодородную долину. Правда, благодатная местность оказалась весьма беспокойной, и это наложило на город свой отпечаток. После нескольких землетрясений, которые уничтожили все каменные здания, дома здесь строили только из дерева, причем не выше двух этажей. При сотрясениях земли такие постройки рушились реже, чем каменные.
Местные власти следили за тем, чтобы строения не жались друг к другу. Это было очень разумно. Ведь иначе любая загоревшаяся хибара могла стать причиной гибели всего деревянного города. Такие меры помогли спасти часть Алма-Ата и от иного бедствия, совершенно нежданного. Оно обрушилось на город летом 1921 года.
Лето началось уныло. 8 июня весь день шли короткие, но мощные ливни. Горы были закрыты низкими, темными тучами. А вечером жители Алма-Ата услышали низкий нарастающий со стороны гор. То был водяной вал высотой до пяти метров, несущийся по руслу реки Малой Алматинки, выходящей из ущелья Медео. Переполненная река затопила прибрежные кварталы. Вода залила дворы, унося прочь мусор и мелкую домашнюю живность, но быстро стала спадать, не надела больших бед.
Горожане успокоено отходили ко сну. Но многим из них проснутся, было не суждено, ибо за схлынувшим водяным потоком надвигался более тяжелый, а потому запоздавший, вал из грязи, камней и поваленных деревьев. На своем пути он выдирал со склонов гор и берегов ущелья все новые тонны песка и камня, тем самым увеличивая свою силу. Вскоре этот вал вышел в долину и принялся крушить сады и дачные домики у подножия гор, обращая местность в грязекаменную пустыню.
Как рассказывал очевидец, рев воды, гул катящихся камней, треск разрушаемых зданий, грохот сдираемых крыш и огромные искры от сталкивающихся каменных масс еще издали предупреждали о приближении этой лавины к городу. В конце концов, она достигла бетонной плотины, перекрывавшей Малую Алматику для распределения ее воды по городским арыкам, навалилась на нее громадным, все растущим нагромождением и оттуда хлынула на улицы.
Дождливый ночной мрак дрожал от оглушительного грохота. Поднялась суматоха. Одни люди, подхватив на руки малолетних детей, спешно бежали прочь. Другие пытались унести самое ценное имущество и увести домашний скот. Третьи, разбуженные грохотом, спросонья тщетно пытались понять, в чем дело. Четвертые, решив, что опять началось землетрясение, предпочли оставаться в домах, надеясь на их прочность и боясь ночного хаоса и трещин в земле, порожденных подземной стихией. Многим горожанам промедление стоило жизни. Гигантский грязевой поток оказался такой густой, что наползал со скоростью “всего лишь” 15 километров в час. Для селей подобная скорость не столь уж большая, но и этого было достаточно, чтобы настичь каждого, кто замешкался с бегством.
Вал грязи высотой в двух этажный дом и шириной в двести метров подмял первые кварталы и пошел через город из конца в конец. Он нёс в себе глыбы камня, вес которых порой достигал двадцати тонн. Стволы деревьев, бревенчатые стены домов и заборов перемалывались, как щепки в челюстях какого-то гигантского зверя. Некоторые дома были сорваны с фундаментов и плыли по поверхности селевого потока. В их окнах горел свет и были видны силуэты людей, мечущихся в панике. Призывы о помощи вчистую перекрывались грохотом, в котором трудно было услышать даже крик в самое ухо.
“Бедствие это было особенно страшно, потому что случилось оно в безлунную ночь при проливном дожде, в абсолютной темноте, и гибнущие часто даже не понимали, что происходит”, - писал свидетель катастрофы.
Вслед за первым грязевым потоком на город навалился второй разрушающий то, чего не коснулся первый. Потом пришел, третий, четвёртый, пятый... Итого, в течении часа на Алма-Ату обрушилось до восьмидесяти селевых волн, шедших одна за другой. Общий вес камней, принесенных селем в город, составлял более трёх миллионов тонн.
Наконец селевая масса проломила бетонную плотину Малой Алматинки, и поток пошёл
по речному руслу. Лишь это спасло город от полного и окончательного уничтожения.
Под утро, убедившись, что стихия угомонилась, алмаатинцы, бежавшие из города,
стали возвращаться, чтобы посмотреть на руины своих жилищ, отыскать близких,
пропавших суматохе, и попытаться спасти остатки имущества. Стали выбираться
наружу и те, кто отсиживался в домах. Не понимали, что происходит»,— писал
свидетель катастрофы.
Вслед за первым грязевым потоком на город навалился второй, разрушающий то, чего не коснулся первый. Потом пришел третий, четвертый, пятый... Итого, в течение часа на Алма-Ату обрушилось до восьмидесяти селевых волн, шедших одна за другой. Общий вес камней, принесенных селем в город, составлял более трех миллионов тонн.
Наконец селевая масса проломила бетонную плотину Малой Алматинки, и поток пошел по речному руслу. Лишь это спасло город от полного и окончательного уничтожения.
Под утро, убедившись, что стихия угомонилась, алмаатинцы, бежавшие из города, стали возвращаться, чтобы посмотреть на руины своих жилищ, отыскать близких, пропавших в суматохе, и попытаться спасти остатки имущества. Стали выбираться наружу и те, кто отсиживался в домах. В одном из них люди провели ночь в страхе, ибо во мраке и грохоте дом бесконечно трясло и поворачивало, как избушку бабы-яги. Каким-то чудом он уцелел, по сильно накренился и был развернут в совершенно другую сторону. Вокруг пего, вместо улиц, садов и домов, простирался уродливый пустырь, залитый серой грязью, из которой кое-где поднимались скалы. Их высота порой многократно превышала человеческий рост.
Самые сильные разрушения поток причинил в верхней части города. Даже сама местность там стала неузнаваемой. Повсюду зияли колоссальные промоины и овраги, загроможденные громадными каменными глыбами и тысячами валунов, принесенных потоком с гор. На месте одной из улиц во всю ее ширину образовался глубокий лог.
Алмаатинцы были настолько потрясены увиденным, что молча, подолгу взирали на картину разрушения, совершенно подавленные. Люди старались припомнить, что было раньше на месте каменного хаоса, лежащего перед их глазами, или глубокой промоины, преграждающей путь- Но не всегда это удавалось. Так об этом рассказывал очевидец. Погибло свыше пятисот человек, сотни получили травмы и увечья. Сель разрушил 65 жилых домов и 174 хозяйственные постройки, уничтожил все мельницы, два кожевенных завода и табачную фабрику. И если бы не здешние градостроительные правила, запрещавшие домам слишком близко тесниться друг к другу, количество разрушений и жертв было бы несравнимо больше. Многих людей сель разорил и тем, что уничтожил земельные наделы, оставив на их месте овраги или начисто содрав с земли плодородный слой. Кроме того, густая грязь быстро высыхала под жарким солнцем, обращаясь в нечто, похожее на бетон. Лопаты, кирки и ломы оказывались бессильны разбить эту монолитную массу, слой которой был толщиной от полутора до двух метров. Устоявшие деревья в местах, залитых грязью, вскоре погибли, ибо бетонообразная масса, пропитав землю, сковала и умертвила их корни.
Потом город долго зализывал раны. Но страшный урок 1921 года впрок не пошел. Небольшая Алма-Ата была объявлена столицей Казахстана и через три десятилетия после катастрофы стала одним из крупнейших промышленных центров. Теперь здесь жило полмиллиона человек- Алма-Ата продолжала расти, претендуя на то, чтобы вскоре войти в число городов-миллионеров. Ее кварталы подошли к самому ущелью Медео и залезали на горные склоны. А меж тем стало ясно, что долина Алма-Аты — самый селеопасный район тогдашнего Советского Союза.
Ученые запоздало устанавливали, что санатории, пионерские лагеря и туристические базы, построенные в горах Заилийского Алатау, находятся на пути вероятного схода грязевых потоков. Подтверждая это, сель за селем скатывался по горным ущельям, превращая то одно то другое из этих сооружений в груды развалин. Ударам небольших селей несколько раз подверглись я окраины Алма-Аты. Однако специалисты и правительство Казахстана не сразу поняли, что это предвестие катастрофы, подобной бедствию 1921 года.
Угроза была реальной. Мощный грязевой поток мог возникнуть в любой день любого года и обратиться во всепожирающий шквал из камней, огня и ядовитого дыма от разрушенных заводов, газопроводов, бензохранилищ и складов химических веществ. Кто смог бы уцелеть в подобном аду?
В конце пятидесятых годов правительство Казахстана наконец решило принять серьезные меры, чтобы защитить города и селения от селевых потоков. Поскольку грязевые лавины идут проторенными путями — по долинам рек или оврагам — в таких местах стали воздвигать солидные решетчатые заграждения (селеуловители).
Вот грязекаменный вал с грохотом идет по ущелью. На его пути селеуловитель. Масса камней наваливается на эту решетку, высекая искры из толстых железобетонных столбов, и замирает па месте. Жидкая грязь, просочившись между столбами, стекает по горному склону, уже не способная причинить никаких разрушений. Так работают эти преграды. И действительно, они служили исправно, оправдывая надежды специалистов. Но вот события 1963 года заставили ученых призадуматься.
В шестидесяти километрах от Алма-Аты находилось горное озеро Иссык. Оно было довольно большое — два километра в длину — и очень красивое. Его называли жемчужиной Заилийского Алатау. Еще знаменитый путешественник Семенов-Тян-Шанский с восторгом писал о воде Иссыка, имевшей «самый чистый и прозрачный, густой голубовато-зеленый цвет забайкальского берилла». Поэтому в конце пятидесятых годов озеро решили сделать курортным местом. К нему провели шоссе, построили на его берегах пристани для прогулочных лодок и катеров, турбазы, пионерский лагерь, гостиницу, парк отдыха с аттракционами... Иссык стал любимым местом отдыха алмаатинцев. Специальные автобусы, отправляясь из города через каждые полчаса, летом отвозили туда тысячи отдыхающих. Здесь можно было позагорать в лучах жаркого казахстанского солнца, искупаться в чистой, холодной озерной воде, отведать шашлыка и попить зеленого чая, снимающего усталость, в чайхане недалеко от берега.
В воскресенье 7 июля 1963 года на берегах Иссыка играла музыка, слышался смех детей, плеск воды... И тут, после полудня, в это звучание вторгся гул, идущий со стороны горных вершин. А вскоре на берег прискакал чабан на взмыленной лошади. Он кричал, что вниз по реке, впадающей в озеро, идет огромный водяной поток. Местное начальство было извещено об опасности почти мгновенно и решило без промедлений эвакуировать отдыхающих из опасной зоны.
К пляжу, уже заливаемому водой, подошла большая, неуклюжая баржа. Люди стали подниматься на ее борт. Но многие из отдыхающих не чувствовали опасности, тем более что вода вдруг опять отхлынула. И вот толпы парода побрели по пляжу К устью реки, которая разбухла, стала мутной и бурной. Иные смельчаки, будучи в каком-то восторге, даже перебирались через этот поток и звали остальных последовать их примеру. Такое безрассудство не раз проявляют и те, кто знает коварный нрав горных рек.
Вдруг из-за деревьев на берег выкатился грязевой вал, несущий в себе массу веток и искореженных древесных стволов. Разделившись на два рукава, он будто клещами охватил место, где стояли люди, обтекая его слева и справа. Воды озера буквально, закипели, взметнулись вверх брызгами и фонтанами и, будто цунами, ринулись на берега. Второй грязевой вал сузил «островок безопасности», на котором сгрудились люди, оказавшиеся в этой ловушке. Четвертый вал, самый страшный идущий сплошной стеной, смел в кипящее озеро всех кого пощадил третий. Оставшиеся в живых, избитые камнями селевого потока, барахтались в бурлящей воде. Они пытались добраться до идущих на подмогу катеров, которых бросало по пятиметровым волнам, как скорлупки.
Каменные валы один за другим обрушивались в озеро в течение нескольких часов, до самого вечера. Прибрежные строения были уничтожены. Прогулочные лодки с отдыхающими погибли. Огромные волны швыряли катера на громадную гранитную перемычку, отделяющую озеро от долины, а потом опять оттягивали их назад, к устью реки. Набитую людьми баржу спасло лишь мастерство ее рулевого...
Иссык тысячелетиями был природным амортизатором селей. Он безболезненно поглощал каменные потоки, сходившие по руслу реки. А теперь же, принимая в себя все новые тысячи тонн грязи и камней, Иссык вышел из берегов. К вечеру озеро, глубиной равнявшееся высоте шестнадцатиэтажного дома, совсем переполнилось, а грязевые потоки все прибывали. И тогда его естественная плотина — гигантский гранитный завал полукилометровой ширины — треснула. В ее теле появился быстро растущий пролом невероятных размеров. Многотонные гранитные глыбы покатились в долину реки. Каменный поток, кишащий обломками домов, катеров, автомашин и тяжелыми топливными цистернами, сносил все, встреченное по дороге, и выгрызал землю и камень из дна долины, так что во многих местах она стала глубже на тридцать метров!
В большом поселке Иссык, чье население, к счастью, успели эвакуировать, сель уничтожил около двухсот домов, винный завод, маслозавод и много других строении. На их месте остался глубокий каньон, берега которого были срезаны, будто бритвой. Дома, стоящие на его краю, выглядели как разрубленные топором. А озеро Иссык исчезло. На его месте осталась глубокая впади на с поверхностью, состоящей из слоя камней и засыхающей грязи.
Катастрофа заставила по-новому взглянуть на мощь селей и ускорить принятие решения о постройке защитной дамбы в ущелье Медео в восемнадцати километрах от Алма-Аты. Ущелье за дамбой должно было служить гигантским селесборником, рассчитанным на принятие большого количества селевых потоков в течение ста лет.
В горы было привезено 5200 тонн взрывчатки, и 21 октября 1966 года их потряс грохот чудовищной силы. Огромные скалы рухнули в ущелье, перегородив его широким валом, состоящим из двух с половиной миллионов топи гранита. В Алма-Ате этот взрыв ощущался как небольшое землетрясение. Однако ученые установили, что каменный вал получился недостаточно мощным. Его высота, равная двадцатиэтажному дому все же позволяла селевому потоку вроде иссыкского перевалить через плотину. Поэтому через год прогремел новый взрыв. Он бросил на плотину новые тысячи тонн камня и увеличил ее высоту до 90 метров. После этого было заявлено, что теперь Алма-Ата в полной безопасности. Но и на сей раз оказалось, что радоваться рано. Над Алма-Атой нависло небывалое бедствие. Как ни странно, оно было подготовлено самими борцами с селевыми потоками.
В июле 1973 года из-за таяния горных льдов образовалось недолговечное ледниковое озеро. Его вода вскоре прорвала ледяную перемычку и устремилась к Алма-Ате, по дороге обращаясь в селевой поток. Позже специалисты установили, что поначалу этот сель был из самых заурядных. Он глухо уткнулся бы в тело плотины в Медео, и о нем даже не вспоминали бы. Да вот беда — сперва на его пути оказалась другая, менее солидная защитная плотина. Селевой поток снес ее, и эта каменная масса, несомая грязевым валом, ринулась дальше... на мощный решетчатый селеуловитель, чьи стальные конструкции были намертво вмурованы в мощный бетонный слой. Этот слой и конструкции также смело начисто, а их обломки еще больше увеличили массу и силу селя. Теперь оп был способен сдвигать тысячи тонн земли и камня, а значит рос и рос, становясь мощнее и мощнее, и уже раза в два превосходил своей мощью гибельный сель 1921 года.
Установлено, что он снес бы половину Алма-Аты. И это без учета страшных последствий, которые повлекло бы разрушение газопроводов, бензохранилищ, складов химических веществ... Но плотина в Медео устояла перед яростным натиском, а миллионы скальных обломков, принесенных селем, сделали ее шире и крепче. Однако каменные массы заполнили все ущелье почти сверху донизу. Это означало, что следующий сель может пройти по ним, перепрыгнуть через плотину, как через трамплин, и обрушиться на долину. К счастью, два следующих селя, пришедших почти сразу вслед за первым, были слабыми. Но и они изрядно осложнили обстановку. Четвертый мог стать гибельным для столицы Казахстана.
Опасность возросла и потому, что каменные завалы перекрыли реку и заткнули недостроенный канал, через который из ущелья должен был отводиться излишек воды. Поэтому уровень грязекаменной массы за плотиной неумолимо повышался. Все это угрожало повторением иссыкской катастрофы, разве что с несравнимо большими жертвами. Началась напряженная борьба за спасение города. В ущелье смонтировали мощные насосные устройства. Они дни и ночи откачивали прибывающую воду. Плотину пришлось срочно надстраивать. Новые направленные взрывы подняли ее высоту почти до 150 метров. Возможно, когда она вырастет до высоты Эйфелевой башни, жители Алма-Аты смогут наконец забыть свои тревоги.